Сейчас в России, как и по всему миру, основные силы медиков брошены на противодействие COVID-19. Это значит, что нагрузка на специалистов, которые занимаются другими больными, значительно выросла. Недавним указом Владимира Путина был утвержден праздник – День работника скорой медицинской помощи. Спецкор газеты ВЗГЛЯД провел несколько дней на обычной районной станции в Ростовской области, чтобы увидеть, как работают сельские парамедики в условиях эпидемии.
– Адреналин эта работа дает, – спокойно говорит Андрей Кисляков, старший фельдшер станции скорой помощи в Каменоломнях. Десятитысячный поселок – центр Октябрьского сельского района Ростовской области. С районной больницей и прилегающим хозяйством – включающим станцию на две скорых и девять фельдшеров, плюс еще четыре машины и пятнадцать человек по району. Где главным по всей экстренной помощи как раз Кисляков.
– Какой адреналин, Андрей Михайлович?
– Например, – задумывается старший фельдшер Кисляков, – я дважды принимал роды. Прямо в машине. Мне нравится, что есть адреналин.
На станции в Каменоломнях Андрей Кисляков работает двадцать шесть лет – с 94-го. С тех самых пор, когда станцией называлась одна комната на всех, включая водителей и санитаров. Не то теперь. По нацпроекту «Здравоохранение» – а также с помощью районных и поселковых властей, просит добавить Андрей Михайлович – для районных парамедиков построили одноэтажный модуль.
– Диспетчерская, комната отдыха дежурных, комната для лекарств на сутки, душ, санобработка, – показывает Кисляков. – 100 квадратных метров. В той комнате даже 25 не было. И скорые нам привезли новенькие, отличные «Соболя». Тоже спасибо огромное. Хорошо, что до всего успели.
Некогда в Каменоломнях был крупный железнодорожный узел. Сейчас лишь пригородная остановка и вагоноремонт. Крупный племенной совхоз обанкротился вскоре после распада СССР. Огромное производство индейки – общероссийское «серебро» на пике в 2010-х – закрылось пару лет назад: несколько волн птичьего мора сначала прижали, а потом и добили птицеводов. Впрочем, матчасть не разворована и достойно законсервирована: есть решение, ждут перезапуска – видимо, уже сильно «после всего». Возвращение «большой птицы» для Октябрьского сельского района, где и до ковида работали на удаленке, то есть на вахтах по всей стране – в коротком списке основных ожиданий и надежд.
Район на 72 тысячи жителей. Концы большие, до пятидесяти километров. Поэтому в общей сложности шесть машин и шесть бригад. Две круглосуточных скорых в Каменоломнях. Две – в станице Кривянская, славной отличными помидорами. И по одной – в поселке Персиановский и в слободе Красюковская.
И, пожалуй, главное: скорые Кислякова на выезды по коронавирусу не выезжают. На них – в том, что касается экстренной помощи – просто все остальные районные пациенты. От грудных до глубоких стариков, говорит Андрей Михайлович. Со всеми остановками.
Из Каменоломен – на две машины – приходится около 30 выездов за сутки. На четверть больше, если сравнить с апрелем прошлого года. Май, понятно, считать еще рано.
– Жить можно, – говорит старший фельдшер. – Хотя, конечно, таких эпидемий у нас не было. Бывали периоды масочного режима – атипичная пневмония, сезонный грипп. Но не так, конечно. ФАПы на местах очень помогают, чтобы нас лишний раз не дергать. Им тоже большое спасибо. Так бы куда больше вызовов было.
* * *
– Из вызовов две температуры было. То есть три, – говорит фельдшер Олег, стаж - семь лет. Раннее утро, его суточное дежурство близко к финалу. – Третья болела недели три назад, повторно вызывала – убедиться, прошло ли. Градуснику своему не верит – электронное барахло, говорит.
– И?
– На ее и на моем – тридцать шесть и восемь. Зря костюм таскал...
Как ложный вызов «третью температуру» не оформляли: в любом случае на адресе – и так какая-либо хроника, как у всех пожилых. И по весне обострения, как всегда. Проверить, измерить – ей-богу, лишним не будет. А вот лишняя поездка в костюме – то, чего лучше избежать.
Костюм полной защиты – он же «тайвек», он же «хазмат», но можно и просто костюм – нужен Олегу и его коллегам даже при том, что на вирус как таковой они не ездят.
Дресс-код времен эпидемии: выезд на температуру, любую – костюм. К выявленному контактному пациенту, хоть на холецистит, хоть на что – костюм. Заболел чем-нибудь тот, кто живет с контактным в одном доме (а где же еще ему жить, не в сарай же болезного) – опять костюм.
Более того. Приехал пациент из-за пределов региона или хоть ненадолго выезжал за областные границы, вернулся, а две недели не прошло? Костюм, и никаких разговоров. Душный, неудобный, сковывающий все и вся, многократно за эти месяцы описанный костюм.
– Хроники, температурные, боящиеся, – перечисляет основные вызовы Кисляков. – Боятся многие, конечно. При том, что самоизоляцию в принципе нормально держат, тут опять только спасибо людям можно сказать.
Потихоньку подъезжают коллеги Олега: «Лада», бюджетный «кореец», еще «Лада». Подруливает одна из двух новеньких скорых.
– Бабулю возили с инсультом, – докладывает фельдшер Юлия. – 60 с хвостиком.
– Выплывет? – спрашивает Олег.
– Выплывет, – уверена Юлия.
– Из чего сие следует? – чуть наклоняет голову Олег. Так, откуда это? А, ну да: прокурорский следователь Панков экзаменует Глеба Егорыча на месте убийства Ларисы Груздевой. В майские праздники «Место встречи изменить нельзя» идет не по одному каналу. Запросто можно ухватить в дежурке, если не на вызове.
– Функции не утеряны, координация в норме, речь тоже. Только парусит немного. Пф-пф, – Юлия дважды выдыхает через левый угол рта. – А так – инсульт первый, быстро поймали, быстро в больницу доставили. Значит, выплывает.
– А я еще к М. ночью ездил, – сообщает Олег. Коллеги согласно кивают: М. тоже «из старших» – знакомый адрес где-то в 40 километрах от Каменоломен. Хронический панкреатит, раз в месяц либо в три недели – приступ. Костюм, в смысле the костюм – не нужен.
– Что на этот раз? – спрашивают Олега.
– Поела наша М., – говорит Олег. – Говорит, пара кусочков уточки под рюмочку. И луком очень пахло.
– Уточку, – повторяет вновь приехавший коллега. – Жирную такую. С лучком острым. При панкреатите.
– Пару кусочков, – подтверждает Олег. – Где-то пол-уточки.
– Значит, и рюмочка у нас равняется?..
– Не исключено, – соглашается Олег.
В «доковидное» время и М., и другие районные пациенты заполнили бы двор поликлиники – она тут же, неподалеку – уже с раннего утра. С первыми автобусами на Каменоломни. Электронная очередь есть. Но никто, ни в одном сельском районе не отменял поликлинику как место, где самые старшие могут встретиться, обменяться новостями, пожаловаться друг другу на жизнь. Социализироваться, одним словом.
Сейчас поликлиники в Каменоломнях – и взрослая, и новенькая детская (еще один модуль по нацпроекту) – почти пусты. И режим, и все 17 терапевтов 72-тысячного района в постоянных разъездах. Вызовы, профилактика тех, кому за 65, выявление респираторных инфекций.
А еще медики сейчас нужны старшим для того, чтобы с ними поговорить, конечно.
– Зачем на М. обижаться-то? – Олег искренне не понимает вопрос. – Панкреатит же у нее не отменял никто. И у остальных бабушек-дедушек. А сейчас мало им болезней, так еще и людей толком не видят. Все понимаем, никто не сердится. Проскочить вот всем бы это поскорее...
– Даже на 37,2 вызывают, – говорит Кисляков. – И те, кто в возрасте, и кто помоложе. Не часто, но бывает и так. Ездим, конечно.
* * *
Договор на берегу: «на температуру» вместе с бригадой не проситься, не возьмут. После выезда тот самый костюм требует полной дезинфекции и просушки. И то и другое – не пять минут. И даже не полчаса. А как скоро и насколько срочно тот или иной костюм понадобится линейным бригадам в следующий раз – не знает никто.
– В режиме «каспера» – можно поездить, почему нет, – говорит Кисляков. «Каспер» – костюм одноразовый, тонкого материала, общей защиты. В нем можно на все вызовы, где не требуется «хазмат». Точнее, нужно.
«АНОНИМНЫЕ НАРКОМАНЫ В ШАХТАХ», – сообщает придорожный плакат. Город Шахты граничит с Каменоломнями и окружен Октябрьским районом. В Шахтах, помимо прочего, лечат новую инфекцию и пневмонию как по городу, так и по району: под это здесь специально отрядили больницу скорой помощи. И к пациентам «по профилю» тоже едут из... ну да, теперь госпиталя в Шахтах. Оставляя Андрею Кислякову и его коллегам обычную работу скорых по селам, поселкам и хуторам.
До поселка Новокадамово – пациентка О., «острый живот» – 20 километров. С учетом езды через Шахты – где-то полчаса. Калитка заранее открыта, больная О. встречает в доме.
– Остаетесь здесь, – кивает Андрей, закрывая за собой и О. дверь из зала в соседнюю комнату.
В зале – портреты «Привет из Сочи». Фронтовые фотографии старших – судя по всему, стоят всегда, не только к празднику. Со стены свисает медаль «Любимой жене за веру и верность». Из комнаты доносится звук старого модема. Телеметрический ЭКГ – старой модели, но надежный – передает кардиограмму в областную больницу.
– Сильная боль в области живота вполне может быть связана с инфарктным состоянием, – чуть позже объясняет Кисляков. – Хорошо, что есть возможность сразу же проконсультироваться с коллегами.
Осмотр О. занимает полчаса. Госпитализация по основному диагнозу не требуется. И подозрений на инфаркт нет: коллеги из Ростова отвечают быстро. Можно прощаться и ехать обратно. Правда, не сразу.
Главное после вызова, перед посадкой в скорую – снять перчатки. По правилам противовирусной защиты. Несмотря на то, что выезд штатный, а инфицированных вокруг не просматривается: таков протокол.
Инструктажи по защите Андрей Михайлович дает всей районной медицине: учит, потом снимает на телефон, что получилось, отправляет отчет по команде. «Тьфу-тьфу-тьфу, все сотрудники здоровы, спасибо ему огромное», – говорит Вера Подройкина, главврач Октябрьской районной больницы.
На эту тему
Спасти пациента Т. Тюменские врачи дают России надежду на чудо
Как в регионах достают дефицитные защитные маски
Как пропускная система позволяет российским городам бороться с COVID-19
– Девяносто процентов случаев заражения медицинского персонала, – разъясняет Андрей Кисляков, – происходит при снятии экипировки. Ключевую важность имеет предотвращение контакта кожи и слизистых с наружной стороной... Сейчас, погодите, дайте помогу, пока свои не снял...
Правая перчатка, которую толком и не подцепить, в руках Кислякова выворачивается за доли секунды. Левую – медленнее, при одобряющем «вот так, как чулок, ровненько» – удается снять самостоятельно. Дезинфекция, по запястья. Затем Андрей снимает перчатки себе. Опять дезинфекция.
Все упаковывается в желтый пакет. Желтый – категория Б: «Потенциал инфицирования, который может привести к эпидемиям». Опасные отходы, наравне с патологоанатомическими и послеоперационными.
И еще одна дезинфекция. Все, можно в машину – и на базу.
* * *
– Ото...шел! – тихо командует ближайший фельдшер, отодвигая спецкора газеты ВЗГЛЯД себе за спину.
Пятачок перед станцией скорой в Каменоломнях. Около уазика-буханки, в которой ездят участковые терапевты – движение вокруг красного пластикового пакета. Красный – отходы категории «В», «чрезвычайно эпидемиологически опасные, которые контактировали с инфекционными болезнями и могут спровоцировать распространение инфекции». Выше только «Г» и «Д» – токсичность и радиация.
За полтора часа до этого участковый терапевт Ольга выехала по вызову в дальнее село. Двое детей, один из них инвалид. Муж с хронической болезнью легких. И жена, «не респираторная» – к ней-то Ольга и приезжала.
Итого – четверо в доме. И еще один человек, пятый – про которого при вызове терапевта ничего известно не было. Родственник. Прибыл в Октябрьский сельский район Ростовской области из Подмосковья. И не просто прибыл – а, как выясняется, сбежал из-под карантинного предписания.
Сразу приняли меры. Родственника уже отправили в госпиталь в Шахты со всеми вытекающими. Коронавирус, пневмония, ОРВИ – тут все едино: предписание нарушено.
Саму Ольгу после того, как она помогла женщине и закрыла вызов, отвезли домой на двухнедельную самоизоляцию. То есть – минус один участковый терапевт из 17. И кому-то из этих 16 добавилось работы. И с четырьмя выявленными контактными. И с Ольгой.
Остается только унести пакет в спецхранилище для красных и желтых. Впрочем, скоро за пакетами прибудет ежедневная машина из Ростова. Тут без сбоев – как и во всем, что касается противовирусного протокола.
– Люди – вот как этот... пациент – не хотят понимать простых вещей, – чуть медленнее, чем обычно, говорит старший фельдшер Кисляков. – Не в большинстве, но иногда – очень не хотят. И еще, наверное, гордятся этим непониманием. Молодец какой, на природу за тыщи километров из-под Москвы сбежал...
* * *
Чем хорош Октябрьский сельский район – здесь еще можно проследить контакты по инфекции, имеющиеся и потенциальные. Приезжие – раз. Вернувшиеся вахтовики – два: нефтегаз и стройки по всей стране, уроженцы Каменоломен и района там весьма востребованы. Как раз перед объявлением строгих мер многие вернулись в область со смен. Под двухнедельное предписание и карантин на дому.
– Есть контактные. Есть прибывшие с неблагополучных территорий. А неблагополучные – по факту все, что не Ростовская область, – поясняют в больнице.
Итого под наблюдением в Октябрьском районе, по последним данным, 105 человек. С забором мазков, с приездом терапевтов. Участковых, как мы помним, было 17, пока Ольга из строя не вышла.
Карантином дело, однако, не ограничивается. Район пограничный с ДНР, и граница не закрыта – это три. И четыре – около границы крупный город Новошахтинск, еще один анклав внутри Октябрьского района. Основные районные диагнозы «по ковиду» – в поселках между границей и Новошахтинском. Под два десятка случаев, двое летальных.
– А знаете, чего совсем на фоне эпидемии не стало? – спрашивает Андрей.
– ДТП, разумеется.
– Не просто ДТП. А на федеральной трассе...
Уточнение важное. Помимо прочего, скорой помощи в Каменоломнях вверена пара десятков км трассы М4. В обычное время – до крайности оживленной, потому что на юг: Кубань, Новороссийск. Но даже с февраля – Бог миловал. Пока не было вообще.
– Обычно одно крупное в месяц – как отдать. А то и два, – говорит старший фельдшер Кисляков.
Утром, однако, один из первых выездов – как раз на трассу. Номера ростовские, «японка» с включенной аварийкой. Водитель Н. почувствовал себя плохо, остановился и позвонил в скорую. Выясняется, что у Н. давление, причем приличное – но, как оказалось, вполне сбиваемое. Ехать ему недалеко, продолжать движение в состоянии.
* * *
– Молодец, что остановился. Молодец, что вызвал нас. Что все правильно сделал без риска создать аварийную ситуацию, – как обычно, со всей возможной тщательностью, разъясняет Кисляков. – И он и мы сделали свою работу как надо.
Андрей Михайлович спокоен и, пожалуй, даже благостен в конце своего дежурства. Если словами классика, который в Ростове окончил школу и вуз, то «на дню у него сегодня выдалось много удач».
За последние сутки на всю станцию, на все вызовы ни одного температурящего. Дорожно-транспортных – нет.
Больные в основном легкие и средние. Госпитализаций четыре, и по району еще три. Не так много, и не по инфекции: нет необходимости полностью обрабатывать машины и выдерживать их на двухчасовой экспозиции. Нежданных контактных на вызовах не обнаружено – стало быть, никто из фельдшеров скорой на две недели карантина не ушел, из строя не выбыл.
Возвращаясь к тому же автору-земляку, а именно к Александру Солженицыну: «прошел день, ничем не омраченный, почти счастливый». День в зоне эпидемии. Для каменоломненских скорых – в том же режиме, «плюс четверть к обычной нагрузке», как и накануне.
И как сейчас, конечно.
Комментарии: 0